Джарылгач - остров холодного солнца
Сейчас постановщики фильмов перестали скрывать от зрителей секреты процесса киносъемки. Сила экранного действа такова, что мы легко прощаем артистам, режиссерам и операторам их волшебный обман, мы с удовольствием соглашаемся верить в "целлулоидную" иллюзию и даже любопытствуем, а как на самом деле происходят съемки, ушибся ли кто-то из артистов, совершая трюк, были ли смешные моменты во время работы, которые не попали на экран. И киношники без особого стеснения рассказывают нам о комических и драматических случаях, имевших место на съемочной площадке, а Джекки Чан даже выносит забавные дубли на экран в самом конце своих фильмов, под субтитры.
Примерно то же самое я собираюсь сделать, только в литературном варианте - рассказать о том, как проходила охота и съемка видеофильма об охоте на острове Джарылгач.
Остров Джарылгач - один из островов, принадлежащих Украине, находится в северо-западной части Черного моря. Имея в длину около сорока километров и форму веретена, самая узкая часть которого составляет около ста метров, а самая широкая - несколько километров, остров расширяется в сторону Крыма. Летом Джарылгач соединен с материком узким перешейком недалеко от городка Скадовск (Херсонская область), и на него можно въехать на машине.
Постоянного населения на острове нет, но в сезон охоты там проживают несколько егерей и служащие недавно построенной и современно отделанной охотничьей базы.
Кроме здания базы и служебных построек на юго-восточной оконечности острова есть еще два маяка - действующий и старинный, пришедший в негодность - место паломничества летних туристов-дикарей (во всех смыслах последнего слова). С его верхотуры открывается изумительной красоты вид на заросшую маслинами песчаную косу, далеко вдающуюся в море.
Почти вся поверхность Джарылгача - ровная степь, лишь в самой широкой части поросшая маслинами. В них скрываются благородные олени. Другой охотничий вид, ради охоты на которого сюда приезжают даже американцы, это муфлоны, прячущиеся от людских глаз преимущественно в прибрежных зарослях рогоза и тростника. Бараны собираются здесь в огромные стада. На острове много лис, поскольку на них никто специально не охотится, и они бегают даже днем. Большинство местных приплывают на Джарылгач отстоять зорьку на утку, которой немало по побережью и на многочисленных соленых лужах.
Черноморское побережье для подавляющего большинства россиян - исключительно курортная зона. Само это словосочетание - Черноморское побережье - вызывает воспоминание о горячих от зноя и переполненных пляжах, о горах алычи и персиков на рынках, о праздно слоняющихся в тени акаций и кипарисов отдыхающих, о вечерних огнях над танцплощадками домов отдыха. Кажется, не осталось в этом благодатном краю такого места, где могли бы жить дикие животные. Многим даже представить сложно, что и в Крыму, и на Кавказе, и на черноморских островах действительно живут и даже образуют огромные стада олени, лани, муфлоны, кабаны, есть даже зубры. Причем, не только в заповедниках и заказниках, а и в охотничьих угодьях, где, естественно, на этих животных охотятся.
Нам, в редакции, немало интересного приходилось слышать о богатых дичью островах Черного и Азовского моря, но не было случая побывать ни на одном из них. Особое любопытство вызывал Джарылгач - в отличие от похожего на него правительственного заказника Бирючего (аналогично тянущегося к Крыму с азовской стороны), на нем можно охотиться и простым смертным. Кроме того, вряд ли где-то еще можно сыскать на территории бывшего СССР хозяйство, в котором обычным охотничьим видом является муфлон. И, наконец, волнующие рассказы друзей из харьковского охотничьего клуба "Барон Мюнхгаузен" о самом острове и охоте на нем окончательно решили дело в пользу поездки.
Туристическая компания "Сафари-Украина" организовала тур для трех сотрудников журнала, и в самом конце сентября минувшего года главный редактор Александр Николаич (охотничий псевдоним Николаич), оператор Александр Ермолаев (Шурик) и автор этого очерка (Митрич) приземлились в аэропорту Симферополя, чтобы через несколько часов поездки на автомобиле оказаться на охотбазе Джарылгача.
Не буду описывать дорогу через Первомайское и Красноперекопск (замечу только, что бросается в глаза большое число революционных названий городов и поселков) до Скадовска - обычная крымская дорога, но как только мы въехали на Джарылгач, преодолев последние сотни метров материка по песчаному берегу, почти сразу началось полонящее душу охотника (особенно мою - охотника по перу) действо: из камышей со стороны лимана принялись стаями взлетать крыжни, как в Украине называют крякву. Не скажу, что стаи были гигантскими - по десятку-полтора штук, но они очень живописно смотрелись в лучах заходящего солнца, поблескивали опереньем и, подчиняясь одним им ведомому ритму, уносились в море, стелясь над самой водой.
Я достал камеру и попытался снять все это великолепие, но не удалось. Вообразите себе съемку с джипа, движущегося по грунтовой дороге - если в обычном режиме уток практически не было видно в окуляр, то при увеличении изображение на экране начинало скакать галопом, и утки попадали в кадр лишь изредка. Такая ситуация - хорошо видишь, а снять не можешь - очень характерна для репортажных съемок, где не бывает дублей, и не раз еще обстоятельства складывались так, что не только отдельные интересные картины, но и самые захватывающие события оказывались за кадром.
Чем ближе мы подъезжали к базе, тем все чаще стали попадаться маслины, образовавшие, в конце концов, некое подобие африканского буша, а среди них бродили небольшими группами олени, издалека осторожно косясь на проезжающий автомобиль. У оленей начинался гон, и рогачи собирали гаремы, пробуя понемногу силу своего голоса. Увидели мы и муфлонов, правда, настолько далеко, что животные казались не крупнее макового зерна. Зато от этих зерен там, вдали было черно.
Степь, да степь кругом...
Когда машина остановилась среди строений базы, и мы выбрались на воздух, оказалось, что он весьма свеж. С моря дул холодный ветер, и пришлось облачиться в куртки (забегая вперед, скажу, что все дни нашего пребывания на острове было прохладно, солнце светило, но совсем не грело, холодным было и море, никто не купался, лишь однажды удалось недолго позагорать в развалинах у маяка, где не так продувало). Вечер прошел в знакомствах с хозяевами базы, выбором спальных мест, распаковке снаряжения и главном для видеооператора деле - зарядке аккумуляторов видеокамер. Здесь это тем более ответственное дело - электричество подается от дизель-генератора под вечер и отключается на ночь. Запомнился диалог с Николаем - директором базы.
- Ну, как, рев уже начался? - спросил его Николаич во время ужина в уютной столовой.
- Начауся, - с застенчивой улыбкой согласился Николай и кивнул головой в подтверждение своих слов.
- Значит, ревут? - машинально поддержал я разговор.
- Та ни, нэ ревуть, - с легким смущением, помотав головой, ответил директор.
Он, конечно же, имел в виду, что нет еще настоящего рева, но за общим хохотом никто не стал уточнять деталей. Николай смеялся больше всех.
Утро выдалось хмурым, зябким, со стороны невидимого в предрассветной мгле моря доносился воинственный шум сердитой волны, швырявшей на песок одну за другой мертвых фиолетовых медуз. Пахло йодом.
Насмотревшись давеча уток, мы с вечера договорились начать день с охоты на них, и, слегка перекусив, поехали к соленым лужам, которых много на восточной оконечности острова. Сергей Кофан, сопровождавший нас во время поездки со стороны компании "Сафари-Украина", уложил в "Ниву" мешок превосходных пластиковых чучел итальянского производства. Мы тоже привезли с собой надувные чучела производства ЗАО "Потенциал СУ", которыми с успехом пользуемся уже не первый сезон.
По каким-то неведомым ориентирам Сергей вел свою машину степью и, в конце концов, встал за пару сотен метров от большой лужи. На востоке уже светилась полоса во все небо, шумели куртины камышей на ветру, и пахло навозной жижей. Гниющая по берегу соленых луж отмершая трава издавала тошнотный запах сероводорода, который порывы ветра носили туда-сюда по степи.
Нужно заметить, что успех охоты на утку здесь в значительной степени зависит от погоды, а погода - от направления ветра. На этот раз он дул с моря, и утка попряталась в лимане.
Мы расставили чучела с грузиками на мелкой воде луж. Их берега с наветренной стороны были белы от толстого слоя густой, грязной пены. Ветер срывал ее и клочками разбрасывал по жесткой, красноватой траве.
Лета практически не было, розовую полосу восхода регулярно пересекали только вытянувшиеся небрежно брошенной ниткой стайки бакланов. Результатом зорьки стали лишь пара чирков. Сразу замечу, что мы еще дважды выходили на утрянку, и одна из зорь вполне удалась - добыли по три-четыре утки на брата.
После завтрака занялись пристрелкой карабинов, которыми нас снабдили организаторы тура (с их же МЦ21-12 и ижевским бокфлинтом мы охотились на уток). Карабинов было два - Remington калибра .30-06 и аналогичный Blaser, доставшийся мне. Оба с прекрасной оптикой.
Поскольку у нас была возможность воспользоваться двумя машинами, мы разделились на две группы. Николаич уехал с Сергеем, а мы с Шуриком и егерем Олегом, который во время знакомства представился как Олег Муфлонов, забрались в "Лендровер" времен Бернгарда Гржимека (этого штопанного-перештопанного ветерана конвейеров Ровера подарил местной базе один иностранный охотник).
Первый день охоты - первый олень
Я старался подавить волнение, но руки слишком напряженно сжимали ложу карабина, выдавая мое состояние. А волноваться было отчего - я впервые охотился на европейского оленя. Впрочем, довольно скоро выяснилось, что виденных вчера вечером оленей не так-то просто найти утром, и напряжение понемногу спало. Олег попросту не знал, где, "бисову иху маты, шукать". Мы крутились по степи там, куда олени собираются под вечер, и не находили их. Если бы вчера я не видел рогачей с оленухами своими глазами, ни за что бы не поверил, что они здесь обитают - спрятаться то, вроде бы, негде.
- Немае, - озадаченно подвел Олег итог нашим полуторачасовым поискам и вселяющим оптимизм голосом добавил: - Ну, если их и в дальних посадках нет, тогда я не знаю...
Мы поехали к дальним посадкам и издалека увидели в них нескольких оленей. Покинув автомобиль, мы втроем начали скрадывать животных. Впереди шел Олег, за ним - я, замыкал группу Шура с видеокамерой. Нам удалось незамеченными подойти метров на триста. Скрываясь среди высаженных ровными рядами маслин, мы попытались еще приблизиться, но неудачно - олени что-то почуяли и скрылись из вида.
Пройдя по низине, сквозь высокий камыш, мы попали в густой, колючий кустарник, и Олег что-то заметил. Он пригнулся сам, велел пригнуться мне, и мы быстро засеменили на полусогнутых, стараясь поменьше шуметь. Впрочем, из-за ветра нас и не было слышно - на небольшой полянке мы вышли на двух мирно питавшихся травкой молоденьких ланей. Они заметили нас и бросились наутек, когда между нами и ими оставалось всего пять-семь метров. Наконец Олег встал на четвереньки, я мгновенно последовал его примеру, и так мы проползли еще метров восемьдесят. Теперь и я заметил оленей - их было много, целое стадо, и в нем несколько рогачей. Они спокойно паслись, и сквозь кусты было видно то чью-то голову, то ногу, то часть крупа.
Своего первого европейского оленя я рассчитывал взять такого, чтобы его трофейные качества не были слишком выдающимися. Еще лучше, если бы он оказался подлежащим выбраковке, то есть имел рога с чудинкой. Причиной такого необычного желания было впечатление от коллекции аномальных трофеев, собранной Романом Калиевым, и беседа с самим владельцем этой коллекции, да и, чего греха таить, трофей, подлежащий выбраковке, стоит в несколько раз дешевле.
Как только нам удавалось приблизиться к стаду метров на двести, оно начинало решительно перебегать на новое место, подальше. Видеть нас олени не могли, в чем же дело? Олег обернулся назад, и глаза его буквально вылезли из орбит. Метрах в пятидесяти сзади нас шел в полный рост Шурик. Не будучи охотником, он щурился на солнце, и улыбка блуждала по его одухотворенному лицу. Шурик снимал нас, держа монопод (одноногий штатив) с навинченной на него камерой так, что она возвышалась над ним больше, чем на метр, и открытый объектив пускал солнечных зайчиков во всех мыслимых направлениях.
- Коленвал ему в кинобудку и железный лом в помидоры, - примерно такие слова прошипел Олег, которые, кроме меня, никто не услышал.
Кричать было нельзя, и мы, сделав страшные лица, принялись махать Шуре руками, чтобы он распластался по земле. Но Шурик долго не замечал нашей выразительной жестикуляции. Наконец, улыбка сползла с его лица - он увидел и нехотя присел. Интересно, о чем он думал, идя за нами и глядя, как мы ползаем среди ясного дня на четырех костях?
Теперь, при условии, конечно, что Шура не встанет снова, можно было продолжить скрадывание, и мы поползли дальше.
Когда до оленей оставалось порядка ста метров, Олег с неожиданным возбуждением прошептал:
- Стреляй!
- Которого? - растерялся я.
- Любого, а то уйдут!
- Но мне надо не любого, - попытался я возразить.
- Стреляй крайнего! - твердо ответил Олег.
Я поднялся в рост и пристроился у куста молодой маслины. Ружье легло в развилку, глаз припал к оптике. Крайних оленей не было. Их вообще было трудно рассмотреть сквозь частые ветки кустарника. Наконец, я решился стрелять в первого попавшегося, у которого обнаружатся рога. Сколько раз я читал и слышал от стрелков, что стрельба сквозь ветки кустарника часто приводит к рикошету, но теперь мне эти ветки показались такими тонюсенькими, а в мощь пули я верил, и нажал на спуск. Животные удрали, а я обомлел - сознание отказывалось верить в промах, и, тем не менее, это был промах чистой воды. Ни кровинки, ни шерстинки мы не обнаружили на месте, где стоял олень.
- Ну, все. Щас обед, а вечером еще поблудуем, и - до хаты, - мечтательно произнес враз успокоившийся Олег.
Но его планам не суждено было сбыться. На выстрел подъехала "Нива", и, узнав в чем дело, Николаич пересел в "Лендровер", Сергей сменил Олега за рулем, и мы отправились на поиски нового оленя.
Судьба предоставила нам случай убедиться в справедливости поговорки "На ловца и зверь бежит". Не успела машина проехать сотни метров, как Николаич заметил хорошего оленя. Мы с ним спрыгнули (я с карабином, он - с биноклем) из открытого кузова и, обогнув низинку с густым и высоким камышом, в которой скрылся зверь, оказались среди песчаных дюн, поросших мать-и-мачехой. Ветер донес из степи сладкий запах каких-то последних, осенних цветов. В нерешительности, озираясь по сторонам, мы остановились метрах в пяти друг от друга. И в следующий миг я заметил краем глаза движение в камышах слева. Я медленно повернул голову и в двадцати шагах увидел оленя, выступившего из зарослей на полкорпуса. Он изучающе смотрел на нас. Его рога, показавшиеся мне крупными, были асимметричны - на одном было пять отростков, на другом - три. Конечно, это не самая интересная аномалия, но зверь явно подлежал выбраковке. Николаич стоял к зверю спиной и предупредить его я не мог - олень немедленно исчез бы в камыше (потом мы договорились, чтобы обратить на себя внимание в подобных случаях слегка подсвистывать: пс-с-с...). Я быстро вскинул ружье и выстрелил животному в грудь. Раздался шлепок пули по телу, олень выскочил на дюну, крутанулся и упал замертво. Пуля прошила его насквозь. Конечно же, мне было выговорено за такой выстрел, да я и сам знал, что так не делается, хотя напарник и был в стороне от линии огня.
Осмотрев совсем слабенькие рога молодого некондиционного оленя со все еще не полностью счищенной шкуркой, настоящий трофейщик, Николаич как бы про себя произнес:
- Ну, что же. Выбор был сделан, хотя и неудачный. Почти сразу после его слов на другой стороне низинки, метрах в полустах от нас, выбралось из камышей небольшое стадо, возглавляемое превосходным рогачом. Мы молча проводили их взглядами. Меня не смущало качество трофея - я получил почти то, что хотел.
Скажи "изюм"
Здесь уместно будет заметить, что регулярно мы с Шурой то поочередно, то вместе снимали на видео все, что могло представить интерес для будущего фильма. У нас была договоренность с Сергеем и директором базы, Николаем, что они сыграют в нашем фильме охотника и егеря, и после описанной охоты нам удалось снять не только игру Сергея на натуре, но и реальный его подход с карабином к пасущимся оленям, то есть в кадре были и "охотник" и олени.
Пока я приходил в себя, поглаживая жесткую шерсть зверя, которому сегодня не повезло, Николаич вызвал по мобильному телефону всех, кто должен был принять участие в дальнейшей судьбе добытого оленя. Про обед пришлось забыть - начались съемки.
Сначала был снят заключительный эпизод - Сергей и Николай после выстрела подбежали к оленю, один поздравил другого с удачей, а потом они принялись рассуждать об отсутствии селекционной работы на острове, вырождении популяции и закончили тем, что разнесли добытого мной "уродца" в пух и прах.
Потом мы снимали сцену выстрела и пробежки охотника к поверженному зверю. Четырех дублей с разных ракурсов показалось достаточно. В заключение были сняты блуждания Сергея и Николая в поисках подходящего трофея.
Николаич тоже оказался в игре. Он изображал фотографа, который снимает удачливого "охотника" с трофеем. Нужно сказать, что, пока все собирались, он и в самом деле сфотографировал настоящего владельца трофея, то есть меня, с оленем и ружьем. Когда же Олег, прибывший вместе с другими на "Ниве", увидел, как Николаич фотографирует бравого Сергея, он долго наблюдал за происходящим, а потом, заискивающе глядя в глаза, поинтересовался:
- Николаич, это вы понты колотите?
Когда мы снимали пятый или шестой дубль "Прохода героев по посадкам маслин", неожиданно сзади них появилось в кадре стадо оленей. Их увидели все, за исключением Шуры, снимавшего сбоку крупным планом лица героев, и как я ни выворачивался, чтобы они оказались на фоне стада, ничего не получилось, поскольку в кадр все время попадал Шура.
Съемка шла вокруг дюн: мы то ходили за героями среди маслин, то заставляли их двигаться на нас, то забирались в камыши, то ездили по ним (по камышам, конечно, а не по героям) на автомобиле. Очень эмоционально служащие базы отнеслись к съемке сцены, в которой их директор вслед за Сергеем ползком взбирался на дюну. Они просто катались от хохота, сгибались пополам и никак не могли выговорить, что же их так рассмешило. Они только показывали на Николая пальцем и дергались в конвульсиях. Недоумевая, мы все стали сначала нервно всхохатывать, а потом зашлись в истерике.
Съемке живых оленей тоже было посвящено время, и удалось сделать очень неплохие кадры вблизи, показывающие, что селекционная работа на острове совсем не ведется: у большинства самцов рога оказались асимметричными, как у моего трофея, и, несмотря на то, что начался уже гон, шкурка еще не полностью очистилась, болталась на концах отростков лохмотьями.
Вторая серьезная съемка была через день, когда Николаич нашел прекрасного старого рогача и добыл его. Опять пришлось потрудиться нашему герою - Сереже Кофану - он и делал пробежки, и прыгал на месте, чтобы для натуральности действа и пот прошиб, и дыхание сбилось. Оценивая "свой" трофей перед камерой, он открыл нам еще один секрет джарылгачских оленей - даже самые большие их рога слишком легки, вероятно, из-за обилия соли, и по системе CIC никогда не дотягивают до "серебра". На вопрос, сколько ему удалось добыть всего оленей за свою охотничью практику, он уверенно ответил, что "этот - девятый". Когда камеры были выключены, Николаич поинтересовался, скольких оленей на самом деле добыл Сергей, и он довольно спокойно признался, что работал в подобных охотничьих хозяйствах всю жизнь и егерем, и охотоведом, и за все время ему довелось взять порядка тысячи оленей. У нас округлились глаза, и мы хором спросили, почему же он не сказал этого в объектив.
- Да, кто же поверит, что трофейщик, которого я играю, мог столько настругать?
Охота Николаича на муфлонов не удалась, как ни пытались всем миром толкнуть стадо на него - большого ума бараны на острове. А нам с Сергеем, когда мы снимали виды с маяка, табун лебедей, кормящихся на соленой луже, баклана, ныряющего под воду в поисках мелкой рыбешки, пришлось наткнуться на стадо муфлонов практически в упор - удирая от ловца креветок, заставшего их на узком перешейке между морем и лужей, бараны выбежали на нас и проскочили мимо, метрах в тридцати. Я снимал их, просто не веря в такую удачу.
Из слов Олега, в конце концов, стала ясна причина проблем с охотой на острове. Замученный настойчивостью Николаича в желании добыть хорошие трофеи, он наполовину в шутку, наполовину всерьез предложил нам поскорее уезжать с острова, поскольку с нами охотиться - "что голым задом ежа вбыть".
- Ведь, как охотится американец, - в запале говорил Олег, - пройдет сто метров, сядет и давай хавать под рюмаху. Ну, и я с ним заодно. А с вами - хиба ж це охота - мотаюсь, мотаюсь - никакой обуви не напасешься. Америкосы, так те прямо с машины палят. Очень не пыльно...
Увы, справедливость слов Олега доказывает крайне боязливое отношение взрослых животных к автомобилям. Вполне возможно, что и оленей здесь стреляют с автомобилей. Не особенно пугливы только молодые олени. В последний день пребывания на острове мы возвращались с Сергеем на базу и совсем рядом с ней увидели недалеко от дороги молодую оленуху. Остановив машину в десяти шагах от нее, Сергей поинтересовался, не буду ли я ее снимать. Подобных кадров было уже более, чем достаточно, и я отказался. Тогда, обернувшись к оленухе, которая продолжала спокойно пощипывать травку, Сергей высунулся в открытое окно и громко спросил:
- Слышь, которая тут дорога до Скадовска?
Оленуха мгновенно скрылась, а мы дружно закатились от хохота. Продолжая смеяться и повторять вопрос к оленухе, мы приблизились к базе, у одного из строений которой вечно мрачноватый егерь Николай - тезка директора - обдирал оленя, добытого Николаичым. Взгляд его суровых глаз из-под насупленных бровей я понял, как просьбу объяснить, над кем мы так задорно укатываемся - не над ним ли? Я постарался объяснить весь комизм ситуации с оленухой и, когда закончил историю фразой "Слышь, которая тут дорога до Скадовска?", сам же быстро засмеялся, давая понять, что это очень смешно. Продолжая мрачно смотреть на нас, Николай немного помолчал и наконец с подозрительностью в голосе поинтересовался:
- А вы, что, сами не знаете, где дорога?
Наше пребывание на острове продолжалось всего несколько дней. За это время мы поняли, что здесь без проблем можно отстрелять неплохого, по российским меркам, оленя, хорошо поохотиться на лис, енотов, уток, а, если повезет, то и добыть отличного муфлона. Что касается нас, то мы не успели снять оленьего рева, сцен гона, не сумели взять муфлона и рассмотреть поближе ланей-альбиносов. Но все наши упущенные возможности ничего не стоят в сравнении с тем, насколько упущены возможности охотничьего хозяйства здесь. Джарылгач, несомненно, мог бы стать охотничьей жемчужиной Европы, если бы попал в хорошие руки с реальными финансовыми возможностями. Надеюсь, когда-нибудь это произойдет с островом холодного солнца.
